Лик смерти - Страница 40

— Нет, нет… Секс — это то, что происходит между двумя равноправными людьми и по обоюдному согласию. А Майкл просто трахал меня. Иначе он сказал бы правду Дину и Лоурель, и они отправили бы меня обратно.

— Он тебя заставлял?

— Не физически. Он меня шантажировал.

— Чем? Что ты такого сделала?

Сара бросила на меня полный недоверия взгляд:

— Сделала? Да ничего. Но разницы никакой. Майкл был безупречным сыном. Как же, капитан легкоатлетической команды! С родителями он вел себя безукоризненно. — Горечь в ее голосе стала язвительной. — А я кто такая? Беспризорница, которую взяли в дом! Майкл сказал, что, если я не буду заниматься с ним сексом, он подбросит наркотики мне в комнату. Дин и Лоурель были славными людьми и хорошо ко мне относились, но наркотиков они бы не потерпели. Отослали бы меня обратно. Я надеялась продержаться у них еще пару лет, пока восемнадцать не исполнится.

— Итак… ты занималась с ним сексом, когда он требовал?

— Девочкам тоже нужно кушать.

От ее тона, исполненного сарказма и самоуничижения, у меня защемило сердце.

— Он просто хотел, чтобы я делала ему минет. Ему нравилось меня трахать. — Сара посмотрела на свои руки. Они дрожали, в то время как ее лицо оставалось невозмутимым. — Недолго я оставалась девственницей. Кингсли даже и не подозревали. — Сара закатила глаза. — Да нет, я же вам говорила, они хорошо ко мне относились — но им действительно было приятно думать, что в их семье все превосходно. Дин и Лоурель… были добры ко мне, и я не хотела, чтобы они узнали о проделках Майкла. Это причинило бы им боль, а они заслуживали лучшего.

— Итак, ты надела ночную рубашку. А что случилось потом?

— Он появился в дверях моей спальни.

— Майкл?

— Нет, Незнакомец. Именно появился. Возник без предупреждения. С чулком на лице, как и раньше.

Поглощенная воспоминаниями, Сара на мгновение прикусила губу.

— В руке у него был нож. Он выглядел очень довольным, расслабленным. Улыбался. Радостно поздоровался, а потом… сказал, что у него есть для меня подарок.

Сара замолчала.

— Он сказал: «Жил-был человек, заслуживший смерть. Поэт-любитель, но очень одаренный. Он говорил много красивых слов, но внутри у него была чернота. Однажды я пришел к нему. Я пришел к этому человеку, приставил пистолет к голове его жены и приказал написать ей стихотворение. Я сказал, стихотворение будет последним, что она услышит, прежде чем я вышибу ей мозги. Он сделал то, что я сказал, и, возблагодарив Бога, я убил обоих. А когда они умерли, я вывернул обоих наизнанку, чтобы мир смог увидеть их черноту».

«Сообщение, — подумала я. — Он распотрошил их тела для того, чтобы все смогли увидеть, что они действительно собой представляют». Я отметила и религиозную направленность. «Фанатизм серийных убийц почти всегда указывает на безумие. Только не в этом случае. Жажда мести вызвана в убийце совсем не верой — нет, корнями она уходит в его детство».

— Он отдал тебе это стихотворение? — спросила я. — Это и был его подарок?

— Да, копию. Он сказал, что перепечатал его для меня, и заставил прочесть. Я положила листок в карман ночной рубашки после того, как прочитала. — Сара кивнула на прикроватную тумбочку. — Возьмите его, оно в выдвижном ящике… Незнакомец был прав, это хорошее стихотворение… особенно если учесть обстоятельства.

Я открыла ящик. Внутри лежал обыкновенный, сложенный вчетверо листок белой бумаги. Я развернула его и прочла:

...

ЭТО ТЫ

Когда я дышу, я дышу тобой.
Когда бьется мое сердце, оно бьется для тебя.
Когда пульсирует моя кровь, знай — это ты.
Когда восходит солнце или сияют звезды —
Все это ты.
Это ты.

Я ничего не понимаю в поэзии и не могу судить, хорошо это стихотворение или нет. Знаю только, что мне понравилась его простота, и я задумалась об обстановке, в которой оно было написано.

— Ведь это правда, вы понимаете? — сказала Сара.

— В чем правда?

— Если он сказал, что это так произошло… значит, так оно и было. — Сара закрыла глаза. — Незнакомец сказал мне, что на оригинальном листке чернила размазались из-за того, что поэт рыдал, когда писал свое стихотворение. И еще, бумага была испачкана кровью его жены. «Чудесные маленькие капельки, — говорил он, — которые брызнули в тот момент, когда я выстрелил в нее».

— Продолжай, — сказала я. — Что случилось потом?

Сара опустила глаза.

— Незнакомец спросил, как мне понравилось стихотворение. Казалось, он был искренне заинтересован. Я не ответила. Но он не возражал. «Приятно увидеть тебя снова. Твои страдания еще прекраснее, чем всегда».

— Сара, насколько достоверны твои воспоминания о том, что он сказал и как он это произнес? Только не обижайся.

— У меня есть дар запоминать и голоса людей, и смысл ими сказанного. Это не похоже на фотографическую память. Я не могу хранить в голове каждое слово, но я помню все. Я сосредотачиваюсь на человеке, когда он говорит, на том, как он произносит слова, на том, как он себя ведет.

— Очень хорошо, это нам поможет, — подбодрила я. — Какого Незнакомец роста?

— Шесть футов с небольшим.

— Черный или белый?

— Белый и всегда чисто выбрит.

— Он крупный? Я имею в виду, худой он или толстый? Сильный или слабый?

— Он не толстый, но и худым его не назовешь. Он очень сильный, у него идеальное тело. Идеальное. Без малейшего изъяна. Должно быть, работает над этим как сумасшедший. Он хорошо сложен, но не выглядит сильно накачанным.